Стихи самодеятельных авторов



     Сказ о Буратино

Как-то утром, у окна,
Папа Карло, с бодуна,
Из канистры пил рассольчик,
От него ушла жена:
Удручён был старый столяр,
Дорожаньем алкоголя.
И упадком нравов – тоже,
(В кабаке огрёб по роже).
А супруга, вероломно,
Скрытно, тайно и укромно,
Подноготную, из дома,
Пока Карло “красной шапкой”,
Заливался до бровей.
Мебель вывезла, змеюга,
Люстру, ксерокс, центрифугу.
И обои, без остатка,
Ободрала, ей-же-ей!!!
Лишь верстак не утащила,
Инструменты – дрель, зубило,
(Он был заперт в гараже).
Но пятьсот пустых бутылок,
На мозаику побила,
Внучка скунса, дочь гориллы, 
В общем “опа”, с буквой “ж”. 
Плюс к тому, родня Горгоны, 
Папикарловы погоны, 
Знак почётного чекиста, 
Простирнула в нужнике. 
А Железный Феликс лично, 
(Революции опричник). 
Говорил категорично, 
Что наш Карло был отличник, 
Не терпел аполитичных, 
Не железный – но кирпичный. 
С одной мыслью – “Бей буржуев!”
В отмороженной башке. 
А однажды он по пьянке, 
Краской вымазал портянку. 
Светлый образ коммунизма, 
Унитазный ёжик взяв. 
Сотворил, что твой Феллини, 
Пришпандорив на камине. 
В стиле абстракционизма, 
В общем – жуткая мазня…
Приезжал однажды даже, 
К ним эксперт, из Эрмитажа. 
И сулил “лимончик” евро, 
За такое полотно. 
Только Карло выдал громко –
“Это – для моих потомков, 
И вообще – не продаётся, 
Блин, бесценное оно…”
Впопыхах жена забыла, 
Про него – не то б спалила. 
И висит портянка эта, 
Интерьер украсив мило…
Вот канистру, всю, до дна, 
Карло выпил. Полегчало. 
А жена: Ну что – жена, 
Есть и бОльшие печали. 
Например, детей ни штуки, 
Настрогать зимой ли, летом. 
Всё не доходили руки, 
Вместе с э-э-э – другим предметом. 
Загрустил опять наш старый, 
В “Беломор” забил кумара. 
Что из Азии, Джузеппе, 
Верный кореш, приволок. 
Кореш был торчком пробитым, 
Весь проколотый, как сито. 
Он на “строгаче”, в пустыне, 
От тату, как небо, синий, 
Оттянул девятый срок. 
А когда-то был сексотом, 
Завербован Карло нашим. 
В общем, ссучился, босОта, 
Друганов сдавал к параше. 
Но потом всё изменилось, 
Затрещало, развалилось. 
Всё продалось и купилось, 
Феликса втоптали в силос, 
Был ты фрукт, а стал – ботва. 
Урки в платиновых кедах, 
В “Шевроле”, по клумбам едут. 
Но куратора, Джузеппе, 
Всё равно не забывал…
Раскурив косяк без спешки, 
Карло смотрит – о! – полешко!
Хоть жучок немного скушал, 
Но ведь это пустяки. 
Ильича строгал, бывало, 
Как матрёшку, получалось. 
Отведу-ка снова душу, 
Поразвеюсь от тоски. 
И чего б такого сделать? 
Нет – джедаи надоели. 
Тема ложек – устарела, 
Пусть их лепит Церетели. 
И пришла на ум мыслишка –
“Дай-ка сделаю сынишку.”
Будет жизнь не так рутинна, 
Имя? Терм… – нет! – Буратино!!! 
Слово сказано, и дело, 
Как Везувий, закипело. 
Ходуном ходил верстак, 
Шло полена укрощенье. 
Папикарлова мечта, 
Обретала воплощенье. 
Где-то после суток пары, 
В плотном облаке кумара. 
Маникюрной, значит, пилкой, 
Бормашиной, сваркой, вилкой. 
И кувалдою с размаху, 
Столяр чадо отковал. 
Но прищурив свои зенки, 
И шарниром на коленке. 
Заскрипел вдруг Буратино, 
На отца забыковал. 
“Ты чего, – сказал – убогий, 
Из башки, мозгами, в ноги, 
Переехал с наркоты? 
Сверху во-от такен-н-ный шнобель, 
Снизу – евнух в высшей пробе. 
Я ж тебе за это дело, 
Резко выдерну шнифты”. 
Карло стал просить прощенья, 
Дескать, это упущенье. 
Щас, сынок, на “сотку” гвоздик, 
Шляпкой или остриём. 
Заколотим, всё реально, 
Будет пропорционально. 
В общем, чурка – хепи бёздей, 
Сделал сказочку быльём. 
Гвоздь нашёлся ржавый только, 
На другие нет ни сольдо. 
Буратино раскричался –
Может быть, трипак на нём! 
Папа Карло долго клялся, 
Что не может быть такого. 
И достать быстрее новый, 
Обещался этим днём. 
А потом сыночку, льстиво, 
Стал зудеть про перспективы. 
Типа, будешь ты при деле, 
Может быть, взирая с теле. 
Ну, хотя б из цеха звёзд. 
Или там, в Госдуме сидя, 
Будешь несомненный лидер, 
Даже боссом пилорамы, 
Иль другой, какой курьёз. 
Но сперва – гранит науки, 
Грызть сосновыми зубами. 
А потом, все бабки в руки, 
Поплывут, в натуре, сами. 
Чтобы не кричали – “Варвар!”
Я тебя отправлю в Гарвард. 
Щупать быт американский, 
Сам учился в Мухосранске. 
Там бесчинствовала банда, 
Хан Тимур, и вся команда. 
Басмачей свирепых дети, 
Бизнес был – на марафете, 
Знак их – чёрная звезда. 
Наводили шмон в садах, 
И из яблочной закваски, 
Создавали “супер-герыч”,
Или “коксик” иногда. 
Город взяли под себя, 
И один лишь Дредд-судья, 
Всё пытался партизанить, 
Против этого жулья. 
Я пустил науку боком, 
На кадык, ступив пороку. 
С Дреддом мы – убойной силой, 
Объявили газават. 
С шашкой – я, а он – с рогаткой, 
Супостат хлебнул несладко, 
Многим стал сортир могилой, 
А кому-то – даже два!!! 
Мы вгоняли их в опаску, 
Сотни три, цистерн, с закваской, 
Пиротехникой китайской, 
Бомбанули за два дня. 
Только, чтобы взять Тимура, 
Грудью Дредд, на амбразуру, 
Бросил верную супругу, 
Хорошо, хоть не меня. 
Коза-Ностра предлагала, 
За Тимура куш немалый. 
Он сбивал на рынке цены, 
Всех послав в Кызыл-Орду. 
Мы послали их в глубинку, 
Вместе с паникой на рынке. 
Они ртом пустили пену, 
“Вас, – сказав – ещё найдут…”
Дредд писал через полгода, 
Мол, хорошая погода. 
А в помине Ностра-Козы, 
В USA теперь уж нет. 
Он их с тамошним спецназом, 
Раскидал по унитазам. 
Как-никак, а за угрозы, 
Надо, блин, держать ответ…
Из-за этих заморочек, 
Стал я неучем, сыночек. 
Хоть Ильич всегда в экстазах, 
Про “учиться” нам, три раза. 
Говорил, да вот непруха, 
Дни бегут, как ни лови. 
Есть такая поговорка, 
Ну, у этих, что до корки. 
Жарят бедную лягуху, 
Как же это? – се ля ви…
Ностальгия, ностальгия, 
Только хлопоты другие. 
Мне б тебя, в занозах отпрыск, 
Приодеть в какой прикид. 
Но супружница, конкретно, 
До бумаги туалетной. 
Обнесла жилище наше, 
Чтоб ей в горло целлюлит! 
Я возьму деньжонок в ссуду, 
По соседству, Кацман Фима. 
Одолжит мне – гадом буду, 
Коли так необходимо. 
Хоть с процентом, как обычно, 
Он слегка переборщит. 
Но для всех оно привычно, 
Фима Кацман – ростовщик. 
Он в десятом поколеньи, 
В этом деле, как в игре. 
Примитивное явленье, 
Ведь еврей – он есть еврей. 
В секонд-хенд направим стопы, 
Там шмотья – такая тьма. 
Все обноски из Европы, 
Чисто верная фирмА. 
Тусанись пока в квартире, 
Скоро будешь маслом в сыре. 
Ошиваться в этом мире, 
Эт, как дважды два – четыре, 
За базар держу ответ. 
Ну а я, до Фимы быстро, 
И пивка возьму канистру. 
Ведь твоё рожденье надо, 
Нам отметить, или нет? 
Средь ободранных обоев, 
Мега будущей судьбою, 
Соблазнённый Буратино, 
Поскитался пять минут. 
Задевая носом стены, 
Плюнув в душу гигиены. 
Он портянку у камина, 
Десять раз сумел проткнуть. 
И в прореху, что зияла, 
Всунул он своё хлебало. 
Из-под век, убрав сучок, 
Он увидел сундучок. 
Небольшой, но тя-я-яжеле-енный, 
(Чуть не треснуло полено.) 
С одним мелким пустяком –
Мощным кодовым замком. 
Вот и он – презент судьбы, 
Но какие, м-мать, жлобы. 
Скрыли тайну сундука, 
Не оставив код замка? 
Шустро, как электровеник, 
Притаранил Карло денег. 
Франков, тугриков и рупий, 
“Щас, сынок, весь секонд скупим.”
Но в портянке видя брешь, 
Почесал башку – не плешь. 
“Батя, слышь – не понял я, 
Мы с тобой одна семья?”
Буратино поднял кипиш, 
И пошёл права качать. 
“Ты кончай мне эти нычки, 
Нехорошие привычки. 
И вообще, что эта фишка, 
Типа, может означать?”
“Чтоб мне съесть циклопий глаз!!!” –
Карло кинулся в отмаз. 
“Чтоб мне клизму самогонки, 
Я не знал о захоронке.”
Рассказал он экс-полену, 
Что во времена застоя. 
Чебурашка с этим – Геной, 
Тусовались на постое. 
Всё чего-то тихарились, 
А потом нежданно смылись. 
И спустя полгода где-то, 
Надрывались все газеты. 
Что шпионы экстра-класса, 
Были эти кореша. 
Из Урюпинска – 120, 
Топ-секретных информаций. 
Увели, и все спецслужбы, 
Не сыскали ни шиша. 
А за эту захоронку, 
Лоб им смазали зелёнкой. 
И теперь никто не знает, 
Где секреты пропадают. 
А коды найти сейчас, 
Легче вставить в жопу глаз. 
Хотя, знаешь что, сынуля, 
Они как-то трепанули. 
Про братву в своём ключе, 
Про, э-э – Тортилу Ч. 
Кто такая? И откуда? 
Здесь вопросов будет груда. 
Может это всё голимо, 
Миссия невыполнима. 
Не ломай себе чердак, 
Пусть всё есть и будет так. 
В сундучок – попробуй, глянь, 
Цапанёшь какую дрянь. 
И спецслужбы тормошить, 
Нафиг нам тут всякий ****. 
Не дадут потом житья, 
Это точно знаю я. 
Буратино понт сосновый, 
Обналичил тут же снова. 
Типа – вызов от Фортуны, 
Я – дурной, весёлый, юный. 
Этот шанс не упущу, 
И Тортилу разыщу. 
Ты не ставь препон мне, батя, 
Тебе нищенствовать хватит. 
Будем жить в реальной хате, 
И ещё прикупим, кстати, 
Сто гектаров под дубы. 
Чтоб родни из них наделать, 
Со здоровым, крепким телом, 
Вот такая тема, Карло, 
А ты всё – гробы, гробы…
Ты давай сюда деньжата, 
Жаль, что их тут маловато. 
Я пойду по белу свету, 
Чтоб сыскать Тортилу эту, 
Растрясти на все секреты, 
И другую лабуду. 
Не горюй, мой старый папа, 
Я ушёл не по этапу. 
Типа, я слинял за Счастьем, 
Ну, короче – я пойду…
И прямой потомок дров, 
Вмиг покинул отчий кров. 
И конечно, что есть силы, 
Побежал искать Тортилу. 
У мента сперва спросил, 
Тот сказал – “Какой тротил?”
Знать, Бен Ладена агент, 
Закричал с испуга мент. 
Звезданул своей дубиной, 
Еле выжил Буратино. 
Тот сказал – “Какой Бен Ладен?”
Мне Тортилу только надо. 
Я вообще-то мирный житель, 
И вон там моя обитель. 
Старый Карло мой отец, 
Что неясно, наконец? 
Но менту всё было мало, 
“Ты от Карлоса Шакала?!”
Да тебе за эти вести, 
Надлежит расстрел на месте! 
АКМ рванул с плеча, 
Буратино заскучал. 
Понял он, что дело – швах, 
И мента носярой в пах. 
Вывел в состоянье грогги, 
И конечно, сделал ноги. 
Пробежал часа четыре, 
Размышлял о бренном мире. 
Где за простенький вопрос, 
Норовят дубиной в нос. 
Он бежал всё время прямо, 
Вдруг глядит – висит реклама. 
Мол, театр Карабаса, 
Прикатил из Гондураса. 
С чисто новой постановкой, 
С дерзкой, блин, корректировкой, 
Смесь “Отелло” и “Де Сада”, 
В исполнении детсада. 
Все – трёхлетние малютки, 
(Бросьте, братцы, это ж шутка!) 
Супер-шоу, эксклюзив, 
В общем, не фиг тормозить, 
Быстро тикет покупаем, 
И нервишки пощипаем. 
Пару обмороков точно, 
И инфаркт дают заочно. 
Кто сказал, что это мало? 
Тот пусть смотрит сериалы. 
А ценители – все здесь, 
Через полчаса – начало. 
Чтоб к искусству приобщиться, 
От “Отелло” потащиться. 
Буратино взял билетик, 
Ближе к действу, в первый ряд. 
Подражать культурным массам, 
Он в театр Карабаса. 
Двинул зад свой деревянный, 
На какой, скажите, ляд?! 
Но до третьего звонка, 
Вдруг взяла его тоска. 
Он сказал – “Да ну вас в баню, 
Поищите дурака. 
Мне смотреть на эту гадость, 
Будет, чувствую, не в радость. 
Так что, хочешь или нет, 
Взад мне бабки за билет. 
Билетёр сказала – “Шиш, 
Деревянный мой малыш. 
Коробок могу дать спичек, 
Остальное брат – шалишь!”
Буратино принял позу, 
И встопорщив все занозы. 
Заявил – “Так, значит, да?!
Книгу жалоб мне сюда!!! 
Я сейчас в гнилой фактуре, 
В министерство, блин, культуры. 
Вас ославлю на весь свет, 
Будут бабки, или нет?”
И на шум крутой разборки, 
Из начальственной каптёрки. 
Жуткий, в профиль и в анфас, 
Притащился Карабас. 
Он по жизни вечно злой, 
С плёткой? Нет – с бензопилой. 
И кричал, что щас конкретно, 
Будет грызть древесный слой. 
Буратино надоела, 
Эта жизнь по беспределу. 
Он сказал – “Слышь, ты, бугор, 
Чё за левый разговор? 
Как с такой подставой, зритель, 
К тебе ходит до сих пор?”
Карабас слегка отмяк, 
И спросил – “А что же так, 
То идёшь ты на спектакль, 
А то гонишь порожняк?”
Буратино, хмырь, повёлся, 
И по полной раскололся. 
Карабас же, тот в миру, 
Был агентом ЦРУ. 
И сначала он замыслил, 
Буратино сдать бобру. 
Обрубить концы все крепко, 
Разменяв на стружки-щепки. 
Но решил повременить, 
План немного изменить. 
Пусть пока ещё немного, 
Он гуляет, так и быть. 
Только надо всё прикинуть, 
Буратино лажи двинуть. 
Типа, ты ищи Тортилу, 
Не тяни, чувак, резину. 
А когда закроешь тему, 
Я с тобой решу проблему. 
Мне – почёт, медалей стопку, 
А тебя – отправить в топку. 
Ну, а вслух, козёл, сказал, 
“Ну, какой тогда базар. 
Ты мне всю растрогал душу, 
Скоро вылезет слеза. 
И пошли в мой кабинет, 
Я отсыплю пять монет. 
Золотых на это дело, 
Мне не жалко, веришь – нет?!”
Буратино – чистый лох, 
Не учуял здесь подвох. 
Взял рыжьёвое бабло, 
С мыслью – “Вот так подвезло!”
Сел в ближайшую маршрутку, 
Счастье вклеив на мурло. 
И с упрямством трёх дебилов, 
Продолжал искать Тортилу. 
Долго, коротко ли он, 
Под монет реальный звон, 
Посетил центральный рынок, 
И забрёл на лохотрон. 
Там Базилио с Алисой, 
Разводили (как пописать), 
На лавэ, кого не лень, 
Целый день, и каждый день. 
А недавно Билла Гейтса, 
(Хочешь – плачь, а хочешь – смейся). 
За каких-то пять часов, 
На шарагу “Майкрософт”. 
Артистично и конкретно, 
Опустили кот с лисой. 
Буратино пасть раззявил, 
На игру лохов, без правил. 
И чуть было всю наличку, 
В этой теме не оставил. 
Проиграв пятнадцать су, 
Он наехал на лису. 
Дескать – что тут за бодяга, 
Кого хочешь обнесут. 
Ну, а мой златой запас, 
Это братцы – не для вас. 
Поцелуйте меня в попу, 
Можно в профиль, и в анфас. 
Кот с лисой – слюна до грыжи, 
Буратино взялись выжать. 
И запарили так тонко, 
Деревянного ребёнка. 
“Что твоё рыжьё без дела? 
Было, фьють – и улетело. 
Надо голдовые центы, 
В банк пристроить под проценты. 
После – ясно и ежу, 
Будешь жить, ну как буржуй. 
Банк “Лоховский и Кидала”, 
Здесь дадут процент немалый, 
Этот банк отличный всем, 
Тема – круче “МММ”. 
Взять деньжонок на халяву, 
Буратино грела дума. 
И он вляпался в подставу, 
Забашляв туда всю сумму. 
А лиса с котом – два гада, 
“Ещё чем помочь не надо?”
Буратино им фигню –
Мол, ищу свою родню. 
Ч. – какую-то Тортилу, 
Чтобы в жизни подфартило. 
Я её почти не знаю, 
Хоть она мне и родная. 
Я был полным малолетком, 
И пешком под табуретку. 
Совершал свои круизы, 
Когда тётку взяла шиза. 
Начитавшись Майна Рида, 
Приключенческих флюидов. 
Набралась почём голимо, 
Захотелось ей экстрима. 
Чтобы, чисто, эксклюзива, 
Нет бы – съездить до Разлива, 
Где бухал картавый Вова, 
Ей приспичило другого. 
То с Бермудской заморочкой, 
Разобраться в одиночку. 
То вообще была туфта –
Влезла в Звёздные врата. 
Курта Рассела Тортила, 
Не свела чуть-чуть в могилу. 
Долго так её носило, 
Всё чего-то там блудила. 
И решила (нет, не вру) 
Глянуть в чёрную дыру. 
И Чубакке с Ханом Соло, 
Лажи тонкого помола. 
Загрузила по ведру, 
Про ту мрачную дыру. 
Дескать, вот вам зуб и крест, 
Там рыжьё КПСС. 
Надо нам его захапать, 
Чтобы жить реально best. 
Те, как первый раз родились, 
На её фуфло купились. 
Ну и, в дырку с тёмной славой, 
Надо думать, провалились. 
Но судьба – такая фишка, 
И от тётки вдруг письмишко. 
На е-мейле припылилось, 
Тётка снова объявилась. 
Весть в одну лишь только строчку, 
Про большую заморочку. 
“Помогите – я в беде!!!”
Но неясно – что и где. 
Я найти бы её рад, 
Только нет координат. 
Одному искать фуфлово, 
Весь азарт на “полшестого”. 
А у ней бабла навалом, 
За спасенье б отмаксала. 
Пол-лимончика в доллАрах, 
Или может быть вдвойне. 
А то, блин, по завещанью, 
Мне корячит обнищанье, 
Ведь она всё завещала, 
В Фонд глухих, а не родне. 
Чтоб убогие ребята, 
Слуховые аппараты, 
Прикупили два состава, 
И всё было тики-так. 
Ну а я – племянник в доску, 
Прикуплю пустышку-соску, 
И скажу “спасибо” тёте, 
Разве ж это не бардак?! 
А найдём – немного б нала, 
Нам реально перепало. 
Кот с лисой сказали – “Зёма! 
Щас не срок зависнуть в коме, 
За умеренный процент, 
В нашем видишь ты лице, 
Тех, кто сыщет твою тётю, 
Хоть на Чёртовом болоте. 
Мы тебе, чувак, поможем, 
А процент обсудим позже…” 
“Что ж братва – базара нет” –
Буратино им в ответ. –
“Но учтите, что обшарить, 
Надо нам весь белый свет.”
А Алиса – “Не вопрос, 
Нам что по носу, что в нос. 
Надо только, прямо малость –
Чтоб процент слегка подрос…”
Буратино клялся носом, 
Что все будут при бабосах. 
Все возьмут зелёный налик, 
“Чего ждём? Тогда погнали!”
Началось – почти что сразу, 
Поиск въехал в свою фазу. 
Искали везде, где возможно на свете, 
В больницах, гостиницах и Интернете. 
В дурдомах, качалках, в сплетении оргий, 
И даже (ой, блин, написал бы щас – “в морге”) 
В Ростове, Израиле и Самарканде, 
На острове Пасхи и в Таиланде. 
Искали упорно, сплочённо и дружно, 
В гробницах египетских, полюсе Южном. 
Обшарили вдоль-поперёк Гватемалу, 
Но нету Тортилы. Как будто пропала…
Лишь спустя десяток дней, 
На российской стороне. 
В городке Держикарманске, 
В месте злачном, наркоманском. 
Где любой по жизни глючит, 
Им помог обычный случай. 
В переулке Аль Капоне, 
В замухрыженном притоне. 
Средь ширнутых покемонов, 
Весь удолбанный, как свая, 
Кот Матроскин гробил жизнь. 
И сказал им этот крендель, 
Что бугор притона – Гендальф. 
Про Тортилу знает вроде, 
Он вчера в седьмом “приходе”. 
Был – ну как детектор лжи. 
Вёл рассказ какой-то мутный, 
И Тортилу вплёл попутно. 
Ну а может просто бредил, 
Как “торчковый” пассажир. 
Тут же к Гендальфу на хату, 
Слились бравые ребята. 
Застращали дядьку-мага –
“Слышь, сортирная бумага, 
Глянь сюда, наркот позорный, 
Чё ты лепишь? – “иллюзорны”. 
Ты ещё дозняк покруче, 
Сунь под кожу, сразу вспучит, 
Все извилины – и даже, 
Ягодичные мозги. 
Если б ты не думал жопой, 
И моргалами не хлопал, 
Всё бы выдал про Тортилу, 
И не съел бы в пах с ноги…”
Гендальф в меру оклемался, 
Хоть и малость пристремался, 
Но фасон решил привесить, 
Саурона старый враг. 
Закурлыкал в рост по фене, 
Типа, сядьте на измене, 
И горланил в стиле рэпа, 
“Не сдаётся наш Варяг”. 
Возникал – что, мол, за шухер, 
Аж подохли в доме мухи. 
Что за левые наезды, 
Что за тема на понтах…
Но недолго масть корёжил, 
Говнодавом дали в рожу, 
Сплюнул он четыре зуба, 
И спросил – “Шего приштал?”
Объяснили популярно, 
Расскажи, муфлон кумарный, 
Что ты знаешь про Тортилу, 
Без запинки – от и до. 
Он кричал, что, блин – не в курсе, 
Но в ноздрю уперлись ПТУРСом. 
И тогда он моментально, 
Согласился на удой. 
Три часа бубнил и плакал, 
Информашки – кукиш с гаком, 
Из Мурзилкиной бригады, 
Приходил к нему шестёрка. 
И сказал, что сделать надо, 
Срочно – сыворотку правды, 
Что какую-то Тортилу, 
Надо выжать им до корки. 
А Мурзилка – босс серьёзный –
Сталин плюс Ванютка Грозный. 
Меньше, чем на “БэТээРе”, 
В нос предъяву не пихнуть. 
Было дело – Робокопа, 
Офоршмачили галопом, 
И посылкой в “Вторресурсы”, 
Прописали в пять минут…
Кот с лисой сказали – “Круто, 
Но и мы – не баламуты. 
Щас покликаем братишек, 
И устроим хеппи енд. 
Крюгер – то который Фёдор, 
Он на это дело бодр. 
Джеймса Бонда тоже надо, 
Приобщить в один момент. 
Что бы дать Мурзилке в ухо, 
Есть всегда товарищ Сухов. 
Ну, ещё там вся контора, 
Рембо, Вовочка и Зорро. 
И Чапаев с ординарцем, 
Это не с галёрки фарца. 
Здесь Мурзилке – оба-на, 
Всяк не светит ни хрена…”
Подтянули всю бригаду, 
“Стрелку” кинули как надо. 
Тёрли-парили-решали, 
Но Мурзилка – бык-быком. 
Пальцы зонтиком повсюду, 
“Да вы чё – кричит – паскуды! 
Жить по ходу вам в натуре, 
Нынче типа стало влом…
С вами срать не сяду близко, 
Мол, в столице есть подписка, 
За меня впрягутся резко, 
Очень мощные кенты. 
На одной сидел я зоне, 
Вместе с доном Корлеоне. 
Так что – сшили хлеборезку, 
И убрали суеты…
За меня впрягутся даже, 
И “Весёлые картинки”. 
И придурок, плюнул в раже, 
Джеймсу Бонду на ботинки. 
Тот сказал – “Ах, **** же you!”
Авторучку взял свою. 
Что была на самом деле –
“Калашом” крутой модели. 
И крича – “Ты влип, пацан!”
Покормил струёй свинца, 
Супостата вкривь и вкось, 
И вот тут-то – началось! 
То что было – надо видеть, 
Не хочу я вас обидеть, 
Но с начала до конца, 
Это мне не описать. 
Бились двести семь часов, 
Оборвались до трусов. 
Затупил Чапаев шашку, 
И остался без усов. 
Но разбит был наглый враг, 
Без сомненья – в пух и прах. 
Лишь остался жив Мурзилка, 
Но с просветами в зубах. 
Его взяли за грудки, 
Он слегка припух с тоски. 
Но колоться не изволил, 
Всё кричал – “Я вас на нолик, 
Всех помножу всё равно…”
А ему сказали – “Но! 
Мы тебя не будем резать, 
Или там – вязать узлы. 
Вон, товарищ Сухов в грусти, 
Мы ему слушок запустим, 
Что ты – гнойная редиска, 
Родный братец Абдуллы…”
Тот расслабился очком, 
Завилял бочком-бочком. 
И Тортилу сдал без звука, 
Криминальная подлюка. 
Буратино с криком – “Тётя! 
Что ж вы так не в кайф живёте?”
Стал раскручивать пропажу, 
На заветные кодЫ. 
Ну а та в ответ – “Племянник! 
Мать твою, сосновый странник. 
Не гони лихую лажу, 
Мне всё это до звезды…
Обломайтесь все на раз, 
Я по жизни – Фантомас!”
Тут лиса сказала – “Ой! 
Что ещё за геморрой? 
Слышь, полено – в чём прикол, 
Ты куда нас всех привёл?”
Буратино тявкнул – “Чисто, 
Даю слово коммуниста. 
Разберёмся как в аптеке, 
Сколько грамм кому куда. 
Фантомас – колись как крекер, 
Что здесь есть за лабуда?”
Тот ему в ответ – “Яволь! 
Но сперва, чувак, изволь, 
Предъявить, согласно теме, 
Засекреченный пароль…”
Буратино сказал – “Паря, 
А не треснет твоя харя? 
Чебурашку вместе с Геной, 
Ты же сам поди и сдал? 
Но лохом ты стал конкретным, 
Информации секретной. 
Что потырили те двое, 
До сих пор и не видал…”
Фантомас кричит – “Уроды! 
Ты не делай мне погоды. 
Либо вякаешь, что надо, 
Либо сразу – ваших нет. 
Распишу всех на филе я, 
Чтобы сильно не наглели. 
Как и Гене с Чебурашкой, 
В небо выпишу билет…”
Кот сказал – “Да ты опух, 
Ты к словам нормальным глух. 
Чё ты лепишь бестолковку, 
Словно пьяный Винни-Пух. 
Чтоб не ссорился с башкой, 
Надо дать тебе пинков. 
От заката до рассвета, 
Потревожить твой покой.”
Налетели всей шарагой, 
Фантомаса, как бумагу. 
Замусолили, помяли, 
Мордой тыча в тротуар. 
Да, циничны были слишком, 
Синерожему подмышки. 
Запихали не “Растишку”, 
Запихали скипидар. 
Тот сперва вопил и плакал, 
Называл Чапая “какой”. 
Отчего лихой воитель, 
Сунул в рот ему носки. 
Шмон стоял – умрёт Годзилла, 
Фантомаса в пот пробило. 
И загадочную душу, 
Растащило на куски. 
Он сказал – “Ну, взяли моду, 
Одного заплющить кодлой. 
Раз на раз кишка мельчает, 
И вибрация в штанах? 
Ладно, вынь носки из пасти, 
Расскажу всё, как за здрасьте. 
А то что уж маячит, 
Перед взглядом пелена…
Подойдите все поближе, 
Наклонитесь-ка пониже. 
А то силы на исходе, 
Я коды вам прошепчу. 
Да давайте побыстрее, 
Организм уже хиреет. 
От носков Чапая скоро, 
Я лишусь наверно чувств…”
Все в кружочек подтянулись, 
Дружно встали и нагнулись. 
Код услышали все вместе –
“Раз, два, три, четыре, пять!”
Но потом с улыбкой зверской, 
Издевательской и мерзкой. 
Фантомас вскричал, что код им, 
Не придётся применять. 
Под своим злодейским клифтом, 
Был напичкан динамитом. 
И рвануло то нехило, 
Кто-то вмиг ушёл на мыло. 
Кто пожил ещё минуту, 
А потом – “Капут, братва!”
Выжил только Буратино, 
Лишь повыбило личинок. 
Из ноздрей, грамм эдак триста, 
Остальное – трын-трава…
И сказав – “Всё в шоколаде, 
Не останемся внакладе. ”
Поскакал в родную хату, 
Приподняться с сундука. 
Где ползком, где автостопом, 
Где по прериям галопом. 
Двигал он к заветной цели, 
Деревянная башка…
Вот и город, стрит, квартира, 
Прошерстив все недра мира. 
Блудный сын вернулся к папе, 
Что бы стало всё о'кей. 
Но увидел он тревожно, 
Что отец его – заложник. 
Его жизни угрожает, 
Карабас – большой злодей…
Этот гадкий цереушник, 
Матерясь, как петеушник. 
Подорвал в сосновом сердце, 
Веру в искренность людей. 
Буратино окрестил он, 
Членоносым сверхдебилом. 
И вообще, орал он много, 
О такой же ерунде. 
И вопил – “Давай секреты, 
А не то вся песня спета. 
Вашей долбаной семейки, 
Это я скажу на раз!”
Карло стало тут обидно, 
Что о них так неликвидно. 
Говорит вот этот лупень, 
Или просто – пидорас…
Вспомнил Феликса он что-то, 
Свою прошлую работу. 
Как таких врагов народа, 
Табуретом бил в шнопак. 
И присвистнув молодецки, 
Размахнулся не по детски. 
Карабасу интенсивно, 
Пять минут бил пяткой в пах. 
И в финале сей забавы, 
Карабаса фейсом браво. 
Как заслуженный дзержинец, 
О сундук перекрестил. 
А сундук чего-то не поленился, 
Взял, и вот те раз! – открылся. 
Карабас же, цереушник, 
Тут то дух и испустил. 
Буратино выдал – “Н-да, 
Кто же мог узнать тогда. 
Что коды на самом деле, 
Это чисто ерунда?”

P.S. 
С той поры воды уж много, 
Утекло своей дорогой. 
Но предание вот это, 
Уцелело всё ж в итоге. 
Тот сундук хранил немало, 
Но врагам не перепало. 
Папа Карло с Буратино, 
Всё вернули где былО. 
И за подвиг этот дивный, 
Им вполне результативно. 
Дали премия в валюте, 
Евро – где-то сто кило. 
Здесь и сказочке – амбец, 
Кто прочёл всю – молодец…

http://www.respublika.ru/forums/archive/show?stream=forums/394302

Если Вам есть что сказать или добавить, то к Вашим услугам
электронная почта


Начало страницыНазадВ начало сайтаКарта сайта
TopList

© GM, 2000-2005 
Сайт управляется системой uCoz