В лабиринте кривых зеркал

Школьный вечер. Мне 15 лет. Грохочет музыка, но я её совсем не слышу – так сильно стучит кровь в висках. Нервно посмеиваются рядом сбившиеся в стайку подружки, и волнение "первого бала" превращается почти в истерику. Пригласят, не пригласят? Выберут, не выберут? "Вы танцуете? А я пою!" бросает первой школьной красавице прыщавый мальчишка, давно и безответно в неё влюбленный. Сегодня прыщавый торжествует. Он ещё не понимает, но уже чувствует – обстоятельства вечера в его пользу. Он выбирает, и стоящая у стенки красивая девочка почти плачет, и по её глазам вижу – она бы пошла танцевать даже с ним. Потому что страх быть вовсе никем не выбранной сильнее презрения к глупому мальчишке. И сегодня вечером, придя домой и взглянув в зеркало, красивая девочка впервые усомнится в правдивости отражения. Ведь она узнала закон, о котором ничего не сказано ни в одном школьном учебнике, но который по сути является доминантой человеческой жизни – мы ощущаем себя так, как воспринимаемся окружающими. Отражаясь в зеркалах людских мнений, мы в зависимости от них красивы или уродливы, умны или глупы, раскованны или стеснительны. Зеркальный лабиринт дарит нашему облику сотни отражений, среди которых порой и не отыскать себя, настоящего.

Кто мы? Откуда? Чего достойны? Сверхвопросы, определяющие любую жизнь, для женщины имеют особенно мучительное значение. Для женщины – как извечного объекта мужского выбора, от которого во многом зависит женская самооценка. И что бы ни кричали продвинутые женские издания о равных правах полов в вопросе взаимного выбора, и как бы ни пытались феминистки уничтожить "проклятый вопрос" – детерминированность общества в этой области человеческих отношений очевидна. Ибо и сегодня, как и сто и более лет назад, последнее слово в виде официального предложения руки и сердца остается за мужчиной.

А что остается женщине? Особенно в начале пути, в отсутствие опыта, приобретаемого методом проб и ошибок на полях мнимого полового равенства? Умные книжки вроде "Тысячи секретов обольщения" и "Как его на себе женить"? Или русскоязычная калька с западных журналов о том, в каком нижнем белье ты выглядишь наиболее сексуально? Пёстрый камуфляж для маскировки страха быть невыбранной.

К истории вопроса

Как ни парадоксально, но сто и более лет назад общество, отказывая женщине во многих правах и свободах, которыми мы справедливо гордимся ныне, в целом несло за её судьбу несравненно большую ответственность. Сословный брак, его церковное освящение и родительского благословение – вот три кита, державшие на своих спинах "личную жизнь" общества. В современных западных демократиях, несмотря на все потрясения от сексуальных революций и бурного развития женских движений, традиционные ценности, касающиеся семьи, претерпели ничтожно малые изменения. Семья в общественном сознании по-прежнему является фундаментом для полноценного развития личности, её защиты от внешнего мира и средством интеграции в этот мир.

Такая модель семьи, характерная и для дореволюционной России, обеспечивала женщине вполне определенный набор услуг, в основе которых лежала забота о её будущем.

Появление в семье дочери сразу накладывало на родителей конкретные обязательства, воспринимавшиеся как непременный родительский долг. Надо было позаботиться о приданом – и как можно раньше. Каждому сословию соответствовали свои представления о том, каким должно быть это приданое, так же, как и представление о будущем женихе. Искали человека "своего круга" и порой задолго до возможного бракосочетания. Помолвки детей не являлись исключением как в аристократической среде, стремившейся к объединению состояний и знатных фамилий, так и у других сословий – стремившихся на своём уровне к тому же. Девочка с детства чувствовала себя под защитой – рода, клана, семьи. И если её собственная свобода выбора и была ограничена, то не более как рамками сословия. Внутри "своего круга" молодые люди обоего пола были достаточно свободны, чтобы выбирать друг друга по интересу. Другое дело, насколько мощным в нём был компонент интересов клана? Николай Ростов, размышляющий о возможной женитьбе на княжне Марии Болконской, не в последнюю очередь думает о ней как об одной из самых богатых и знатных невест России. Он думает и о том, как была бы довольна этим выбором его мать. Брак, заключённый против воли родителей, считался обречённым на неудачу. И вовсе не потому, что жестокосердная родня могла лишить чадо наследства. И вовсе не из глупых суеверий, как объяснили нам впоследствии проповедники новой жизни. Родительское благословение было важнейшим актом передачи детям духовного наследия семьи, связующим звеном между прошлым и будущим.

Обряд венчания продолжал и завершал обряд родительского благословения. Отец непременно вёл дочь к аналою, где и передавал будущему супругу. "Быть вместе в радости и горести, здоровье и болезни". Два человека перед лицом Бога вручали друг другу свои судьбы, внимая вечным словам о святости уз, которые отныне связали их навсегда. И как смешны в этом свете все наши советские представления о якобы необыкновенном героизме жён декабристов, без раздумий разделивших участь мужей. Женщин, которые и ведать не ведали ни о каких тайных обществах, с лёгкостью записали в сподвижниц, ринувшихся "во глубину сибирских руд", конечно же, из сочувствия политическим взглядам мужей. Но не было – ни героизма, ни политических взглядов. Просто пришло время разделить беду, горе – так же, как делили радость. Всё пополам, как и было обещано.

Век минувший в одночасье уничтожил все "предрассудки", "закабалявшие женщину в дворянско-буржуазном обществе". Наравне со многими другими ценностями старого мира был развенчан и многократно осмеян и институт брака. А в памяти народной он оставался связанным исключительно с картиной Пукирева "Неравный брак" да с тёмным царством купеческого быта, изредка пронзаемого лучами света. Женщина, наконец освободившаяся от власти жестоких и корыстных родителей и деспотии мужа, вздохнула полной грудью. И осталась один на один с иллюзиями полового равенства, с долгожданной свободой личного выбора и отсутствием хоть каких-то инструментов для его осуществления.

Очень личный опыт

О скольких вещах, развивая мою личность, беседовали со мной родители! Об истории и поэзии, о революции и полётах в космос, об общественном благе. Только не о моей будущей женской судьбе. Впрочем, догадываюсь, что и с самими родителями бабушки-дедушки о личном не говорили. Бабушки-дедушки, сорванные с насиженных предками мест, строили новый мир с отчаянным энтузиазмом и, насколько помню, вообще пропагандировали безбытность. Я не пытаюсь сегодня дать этому никакой этической оценки – я только констатирую факт. В контексте этой жизни все разговоры о личном были просто неуместны и собственно личный аспект отдавался на откуп случаю. Мезальянс – случайный, неравный брак, в традиционном обществе всегда являвшийся исключением из правил, в обществе перекати-поле, маргинальном сам стал правилом. Этот брак ни на чём не основывался, кроме романтически-сексуальной тяги, казавшейся любовью. Я вышла замуж именно по этому интересу, просто не представляя, что может быть что-то другое. К тому же подруги как-то вдруг косяком пошли в ЗАГС и тётушки-соседки намертво приклеивались в лифте с вопросом – когда? И в какой-то момент я снова почувствовала себя той зажатой девочкой на давнем школьном вечере и моё отражение в зеркале гримасничало и смеялось: "Выберут, не выберут?" Я была совсем одна со своими вопросами и попытками самоидентификации. По существу мой выбор был навязан обстоятельствами – ложными обстоятельствами, обусловившими ложный выбор. Я вышла замуж за первого встречного. Только в сказках первые встречные оказываются переодетыми принцами – и в этом мне предстояло убедиться. Но тогда мы были молоды, привлекательны и отлично ладили сексуально.

Родители не одобрили мой выбор. Но что они могли мне предложить? Общие слова и оценки, относящиеся скорее к области вкуса – нравится не нравится, хороший – плохой, низкий – высокий. Но вкус дело сугубо личное и поэтому аргументы родителей меня не убеждали – и не могли убедить. "Ты достойна лучшего!" Но на вопрос, а что же это "лучшее и где его взять" последовало растерянное молчание. Родители сдались – ведь в крайнем случае можно развестись. И с этой мыслью, пусть и загнанной глубоко в подсознание, я и вышла замуж. Такая чудовищная подмена изначальной установки на брак, дополненная легкостью развода, воспринимавшегося в обществе чуть ли не как первое условие свободы личности, не могла не привести к вполне определенному результату. Это показала уже ближайшая пятилетка, когда подруги снова потянулись ЗАГС – на этот раз с прямо противоположными целями.

Впрочем, я не жалею о случившемся. Я приобрела опыт "как не надо". Но где и как теперь уже нашим детям приобрести опыт "как надо"? Историю не повернуть вспять и сколько бы мы ни сожалели об утраченных ценностях традиционного общества – их не насадить, подобно розовым кустам в саду, никакими указами сверху. Восстановление этих ценностей – сугубо индивидуальный путь. Путь возобновления тонкой нити прерванной культурной передачи, в которой каждое поколение неразрывно связано как с предыдущим, так и с последующим. И сделать это можно только через семью. Укрепить свой дом, вернувшись к главным ролевым обязанностям мужчины и женщины, при четком позиционировании которых никогда не возникнет вопросов "кто что должен?" И слово "ответственность" наконец наполнится смыслом – как в отношении друг друга, так и в отношении детей – которым только личный пример семьи может дать ответ на вопросы: "Кто я? Откуда? Чего достоин?"