Cоветский разведчик, ставший в январе 1961 г. известным всему миру под именем Гордон ЛОНСДЕЙЛ.
Конон Трофимович МОЛОДЫЙ, ставший прообразом главного героя в фильме “Мёртвый сезон” режиссёра Саввы КУЛИША, родился в Канаде. В 1932 году его семья переехала в Польшу, где во время Второй мировой войны он работал в подполье. После победы служил в советской военной администрации в Берлине, а в начале 50-х годов, выдав себя за немца, оказался в США, где занимался разведкой в пользу СССР. В 1954 году он оказывается в Англии под именем преуспевающего канадского бизнесмена Гордона Арнольда Лонсдейла (известна его шутка: “С каких доходов мне платить партвзносы – со всех или только с офицерского жалованья?”) и организует группу, добывавшую секретную информацию о подводных лодках.
Его арестовали “с поличным” 7 января 1961 года.
13.03.1961 г. в лондонском суде Олд Бейли началось рассмотрение дела по обвинению в шпионаже канадского бизнесмена Гордона ЛОНСДЕЙЛА и четырёх его сообщников, известного как процесс “королева Великобритании против Гордона Лонсдейла”.
Лонсдейл, в котором англичане подозревали русского разведчика, был 23 марта приговорён к 25 годам заключения. Однако он не унывал. В это же время в тюрьме оказался ещё один советский разведчик, и судьбе было угодно свести их вместе. Когда они ходили “на прогулку”, Лонсдейл рассказывал анекдоты, и они много смеялись. Вокруг все удивлялись: “О чём могут смеяться люди, получившие срок в несколько десятков лет?” Когда одного из них переводили в другое место, Лонсдейл сказал “коллеге”: “До встречи… на Красной площади в День 50-летия Октябрьской революции”. Друг удивился. Ведь они ещё только начали отбывать свои сроки. Но предсказание сбылось, и они встретились именно на Красной площади во время парада, посвящённого 50-летию Октября…
22 апреля 1964 г. в Берлине “канадский бизнесмен Гордон ЛОНСДЕЙЛ” был обменён на британского агента Гревилла ВИННА (УИННА), который проходил по делу Олега ПЕНЬКОВСКОГО и получил 8 лет.
Он оставил след не только в разведке – его учебник китайского языка является лучшим и по нему осваивают иероглифы до сих пор.
Ниже Вы можете ознакомиться с некоторыми материалами о нём, взятые из разных источников. К сожалению, в них встречаются неточности по датам, которые не были исправлены мною. Даже даты рождения и смерти неоднозначны – согласно БСЭ (1922 – 1970).
КОНОН МОЛОДЫЙ, ОН ЖЕ – АРТУР ЛОНСДЕЙЛ
 Наверное, многие видели фильм “Мёртвый сезон”, вышедший в Союзе в 1968 г., в котором главную роль играл, в расцвете своего таланта, Донатас Банионис. Фильм смотрелся с большим интересом, но самым необычным, самым поразительным было появление на экране, перед фильмом, настоящего, “живого” советского разведчика (читай - шпиона) Рудольфа АБЕЛЯ, который говорил о реальности многих показанных там событий. Ранее уже официально объявлялось об обмене Абеля на американского лётчика-шпиона ПАУЭРСА, но видеть подобного человека нам не приходилось. Позже стало известно, что настоящая его фамилия не Абель, а ФИШЕР (Абелем был его покойный друг и коллега; зачем-то Фишеру пришлось фамилию поменять), а вот что в фильме были использованы подробности из жизни советского разведчика – оказалось правдой. Только подробности эти были не из жизни Рудольфа Ивановича, а из жизни Конона Трофимовича МОЛОДОГО – Гордона Артура ЛОНСДЕЙЛА.
Лонсдейл, канадский бизнесмен, имевший в Лондоне несколько фирм по продаже торговых автоматов, был в 1961 году арестован в Англии по обвинению в шпионаже в пользу СССР. “Навёл” на него английские спецслужбы некий ГОЛЕНЕВСКИЙ, сотрудник польской разведки, который ещё с начала 50-х годов стал “двойником” (с кодовым именем Снайпер) и работал на американское ЦРУ. Он-то, среди прочего, сообщил, что английский офицер морского ведомства в Портланде передаёт секретные материалы подводного флота – “контакту”. Расследование этого дела было поручено Питеру РАЙТУ, сотруднику английского отдела контршпионажа (в лондонском МI5), к тому же – талантливому радиоинженеру, применившему новые, изобретённые им методы радиоразведки. Группе Райта удалось определить, что этот “контакт” был канадским бизнесменом Лонсдейлом, а при дальнейшем слежении его фотопринадлежности и другое “спецоборудование” было идентифицировано как русское. Райту удалось почти 2 месяца прослушивать радиосвязь Лонсдейла с Москвой (кодированную, которую англичане дешифровывали).
Да, это был советский агент, опытный, умелый, и, наверно, немалого ранга. Те, кто следили за Лонсдейлом в течение этого времени, прониклись к нему, неожиданно для себя, уважением и даже симпатией – в его связи с “Центром” были не только технические, специальные сведения, но и сообщения об обычных земных делах – о детях, которые о нём скучают, о жене... Как позже писал в своей книге Райт: “Лонсдейл, при всём его профессионализме, был какой-то “очень человечный шпион”. Нет, он не был похож на этого морского офицера, ХАФТОНА, шпионившего ради денег. Он не был изменником, он делал свою работу – как мы”. Сотрудники МI5 намеревались продолжать слежку за Лонсдейлом: они предполагали, что у него должны существовать, кроме Хафтона, ещё другие “источники”.
Но дело спутал Голеневский, который, подозревая, что польское начальство уже знает о его двойной роли, решил бежать на Запад, после чего Лонсдейл, предупреждённый Москвой, мог бы “исчезнуть”. Поэтому было решено арестовать Лонсдейла не откладывая, а также арестовать супругов КРОГЕРОВ, владельцев антикварной лавки, у которых он часто бывал в пригороде, на 45 Кранли Гарденс.
Аресты состоялись в январе 1961 г. Примечательно (особенно для советских граждан, не знавших понятия “открытая пресса”), что МI5 просил, чтобы в течение 2 суток после ареста в прессе об этом не было никаких сообщений: тогда спецслужбы могли бы ещё 2 суток прослушивать связь с Москвой. Но произошла намеренная утечка – “избранным” репортёрам сразу же сообщили о “раскрытии большого шпионского гнезда”. При 9-дневном обыске дома Крогеров было найдено множество хитро спрятанного шпионского фото- и радиооборудования, в основном, неизвестного англичанам вида, а также законсервированный передатчик.
На суде предстали Хафтон и его девица-помощница, супруги Крогеры и Лонсдейл. Последние вели себя спокойно и выдержанно, а Лонсдейл на суде утверждал, что Крогеры – это просто его друзья, и что всё “шпионское снаряжение”, обнаруженное в их доме, принадлежит ему. Он спрятал в их доме, что считал нужным, не ставя никого об этом в известность. Подсудимые получили немалые сроки тюремного заключения; всё же Лонсдейлу, не оказавшему сопротивления при аресте (эта подробность отражена и в фильме) срок по этой причине дали на 10 лет меньше.
Примерно через год, когда Лонсдейл и Крогеры находились в бирмингемской тюрьме, англичане установили, что Гордон Лонсдейл – это Конон Трофимович МОЛОДЫЙ, а Крогеры – это Морис и Лона КОГЕН, которых ранее ФБР разыскивало, как “участников атомного дела” РОЗЕНБЕРГОВ. Лонсдейл, просидев в английской тюрьме около 3 лет, был в апреле 1964 г. обменён на “связника” О.ПЕНЬКОВСКОГО – англичанина Гревилла ВИННА, успевшего пробыть в советской тюрьме около полутора лет. Крогеров-Когенов обменяли позже.
Так Молодый вернулся в Москву, к жене Галине и двум детям (младшему, сыну Троше, уже было 4 года). Конечно, его карьере “нелегала” пришёл конец, но он смог ещё быть полезным Центру.
Примерно через год в Англии вышла (на английском языке) его книга “20 лет на советской секретной службе”. Автором значился Гордон Лонсдейл и рассказывалась в книге его, Лонсдейла, биография. В соответствии с разработанной ранее в центре легендой его родители были канадцами; после немного туманных переездов семья (мать, её второй муж и сын Гордон) оказались в середине 30-х в Польше, во Львове. Гордон ещё юношей примкнул к левому движению, во время немецкой оккупации он был в партизанском отряде; раненый, лечился в госпитале в Москве (с этих военных времен события его жизни приобретают весьма достоверную окраску – вероятно, с тех пор основная канва жизни “Лонсдейла” соответствовала жизни Молодого).
Согласно этой книге после войны он некоторое время работал (уже секретным советским агентом) в США, а позже, в середине 50-х гг., был переведён в Англию, куда добрался через “родную” Канаду, прожив там некоторое время в Ванкувере под своим именем – Лонсдейл. В Англии, в Лондоне, он сначала учился на китайском отделении университета, где приобрёл много полезных, для “главной” работы, знакомств. После этого занялся бизнесом – и очень успешно. В книге также было сказано, что СССР в это время опасался ядерного удара от стран НАТО (Англии в том числе), и его, Лонсдейла, основным заданием была добыча сведений об английской военной технике (кстати, морской офицер Хафтон, передавая Лонсдейлу закрытые данные о подлодках, считал, что работает на американцев).
Лонсдейл не жаловался на условия своего пребывания в бирмингемской тюрьме (к нему относились с уважением и даже разрешали заниматься интеллектуальным трудом, переводить книги). Свой рассказ о работе “агента” он заключал так: “Я искренне верю, что мои усилия, моя работа способствовали поддержанию мира на земле”.
Как стало известно позже, эту книгу-биографию дали для редактирования Киму ФИЛБИ, который жил уже в Москве, вполне материально обеспеченный, но изнывавший (и сильно пивший) без достойной работы. И этому редактированию он был очень рад. Книга была снабжена многими фотографиями Лонсдейла. В Англии её читали с интересом, а советские граждане о ней просто не знали.
Тут нужно ещё добавить, что в 1968 г. и бизнесмен-шпион Винн выпустил книгу о своём пребывании в советской тюрьме, о своей давней, ещё с 50-х годов, работе на английскую разведку и о совместной работе с Пеньковским. Так, он писал, что Пеньковский не был казнен, а кончил жизнь самоубийством в тюрьме. Свои полтора года Винн просидел во владимирской тюрьме (он, среди прочего, хвалил выдававшийся там заключенным табак, называя его “mowcopka” – видимо, махорка).
Затем вышел уже упомянутый фильм Саввы КУЛИША “Мёртвый сезон”, где главного героя, советского разведчика, звали “Константин Тимофеевич”, а в “стране пребывания” – “Лонсфилд”, но у советских граждан с этими именами никаких ассоциаций не возникало. Всё внимание было обращено на “живого Абеля” и приключения главного героя.
Время шло, кончилось “застойное”, началось “перестроечное”, и вот в 1987 году попалась мне маленькая огоньковская книжечка журналиста Валерия АГРАНОВСКОГО, который рассказывал об истории своих совершенно детективных встреч (на Лубянке, в конце 60-х гг.) с группой советских разведчиков. Среди них был и полковник А., и Конон Трофимович, и другие. Журналисту разрешалось задавать вопросы об их прошлой работе “там”, о разных психологических – и даже территориальных! – особенностях этой работы. Записывать на встрече не разрешалось, но Аграновский, опытный журналист, приходя домой, всё это, плюс свои впечатления о встрече, конечно, записывал. Происходило это по инициативе КГБ – предполагалась, очевидно, книга. Но как неожиданно встречи начались, так же неожиданно они были прекращены (тогдашний глава ведомства СЕМИЧАСНЫЙ вроде бы всё отменил).
Встречи прекратились, а записи остались. И вот, когда “ведомство”, уже при ГОРБАЧЁВЕ, разрешило, то появилась эта самая книжечка, где пораженный читатель смог прочесть – не про полупридуманную Мату Хари, не про подвиг разведчика с красавцем Кадочниковым, не про Штирлица, а про реальных разведчиков, про их будни, их “контакты”, особенности их работы, о многих годах “там”... Эти разведчики фигурировали в книге (как и на встречах) под разными именами-отчествами, по фамилии был назван один Абель. После книги оставалось ощущение, что встречался с умными, непростыми людьми, обладавшими многими знаниями и талантами и много чего повидавшими. Книжечку эту у меня кто-то “зачитал”, но она запомнилась, осталась в памяти как-то особняком – ни на что не похожая...
Ещё прошло время, и в 2000-м году появилось новое – дополненное издание этой книги Аграновского “Профессия: иностранец”, в котором автор сопроводил свой давний огоньковский текст рассказом, как в действительности всё происходило, разграничив, что автор “домыслил”, а что взаправду услышал. Со страниц книги теперь глядел на читателя главный её герой, Конон Трофимович Молодый, принадлежавший поколению, из которого вышли идейные борцы за справедливую страну будущего коммунизма. Это был человек, который говорил: “Не хочу больше войн! Эта идея давала мне силы. Если угодно, она несла и романтический заряд, без которого, будучи по натуре сухим рационалистом, я бы “послал” в своё время предложение работать в разведке”.
В провале в Англии его вины, в основном, не было (как не было вины Абеля, которого выдал пьяница и бабник, присланный ему в помощники; как не было вины Лео ТРЕППЕРА, главы “Красной капеллы”, которому тогдашний начальник ГРУ Ф.ГОЛИКОВ отправил из Москвы депешу с почти открытыми тремя адресами крупных “контактов”, как... – тут можно было бы продолжить). А в случае с Молодым – как произошло, что Голеневскому, польскому разведчику, стало известно о морском офицере Хафтоне? Кто из советских “коллег” так беззаботно трепанулся?
По возвращении на родину настала для Молодого нелёгкая жизнь: сначала, правда, он был занят биографией Лонсдейла, потом, неназванный консультировал фильм и переводил на русский книгу “Человек, который спас Лондон”. На первых порах начальство направляло его читать лекции, посылало на “встречи с народом”, но последней оказалась встреча на ЗИЛе, где Молодый, деловой человек с опытом (и успешный бизнесмен, передававший, кстати, большую прибыль своего бизнеса советскому государству), потрясённый хаосом и низкой производительностью труда на заводе, вышел на трибуну и сказал: “Какой же у вас, дорогие товарищи, бардак на заводе! ... Вот дайте мне ваш завод на один только год, я из него конфетку сделаю, наведу порядок и дисциплину, ну, разумеется, и рублём никого не обижу!”
Чтобы “дать ему завод” и позволить навести там порядок – нужно было бы ломать всю “систему”... Понятно, что после такого предложения Конон Трофимович оказался вовсе в опале. А каково было ему, активному, молодому (и видящему недостатки в родной стране, которые ему так хотелось исправить), каково было ему быть отлучённым – от любой! – работы, оставаться на “пенсионном покое”!
В 1974 году на прогулке в лесу с семьёй, собирая грибы, он наклонился – и умер. Лет было ему тогда около пятидесяти. Аграновский писал, что на одной из последних встреч Конон Трофимович сказал: “Есть среди нас, разведчиков, несостоявшиеся теннисисты, хирурги, певцы, танцоры, математики, пианисты, даже один боксёр, потенциальный чемпион мира... В общем, всё это довольно трагично, если учесть, что человек живёт не две жизни, а одну, и такую короткую”. Кем в “другой жизни” мог бы стать Конон Трофимович? Наверное, и организатором крупного производства, и учёным, и актёром, да вот пришлось быть – разведчиком...
“Он был долгом и сердцем привязан к делу, которому отдал сначала здоровье, а потом жизнь. Осталась память. И скромная могила на небольшом кладбище при Донском монастыре, – это для тех, кто вдруг захочет положить на серую плиту букет полевых цветов, которые так любил мой герой”.
Людмила ВАЙНЕР (Чикаго), © “Вестник”
 Разведчики с микроточками Подтянутый, хорошо одетый мужчина с элегантным атташе-кейсом появился в Ройслипе, пригороде Лондона, в вечерних сумерках. Он добрался до дома № 45 на улице Крэнли-Драйв и позвонил в дверь. В окне дома напротив зашевелилась занавеска – излишне любознательная соседка была, как всегда, “на боевом посту”. Она узнала элегантного красавца. Это был канадский приятель Крогеров, мужчина во всех отношениях видный. Он приезжал к ним, как минимум, раз в месяц. Обычно по субботам. Старушка оторвалась от окна и уселась за своё вязание: в Ройслипе обычно не происходит ничего интересного.
Домашний уют Если бы только она знала, какие тайны скрывает дом № 45!
В потайном погребке на кухне хранились высокочастотный радиопередатчик и специальное устройство, позволяющее передавать закодированные сообщения со скоростью 240 слов в минуту. В гостиной стоял мощный приёмник, который мог принимать радиосигналы со всего мира. Тут же стояли пишущая машинка и магнитофон с наушниками. Из ванной можно было пройти в чулан, где располагалось оборудование для создания и прочтения микроточек – продуктов специальной технологии, позволяющей уменьшать большие фотографии до точки размером с булавочную головку. “Сюрпризы” здесь были повсюду. Между страницами Библии хранились светочувствительные целлофановые пластины для создания микроточек. В спальне стоял микроскоп – для их прочтения. В плоской металлической фляжке было отнюдь не спиртное, а катушки с микроплёнкой. В коробке из-под пудры на полочке в ванной – приспособление для чтения микроточек, похожее на миниатюрную подзорную трубу.
Засекреченный штаб Жители тихого Ройслипа даже не подозревали, что в течение 6 лет в их городке действовал тайный штаб иностранной разведки, представлявший реальную угрозу безопасности Великобритании. С 1956 по 1961 г. дом № 45 на улице Крэнли-Драйв был штаб-квартирой советской агентурной сети, которой руководил один из самых выдающихся разведчиков СССР Гордон ЛОНСДЕЙЛ, или – если назвать его настоящее имя – Конон Трофимович МОЛОДЫЙ.
Герой прошедшей войны, свободно владевший многими европейскими языками, Конон Молодый был высокопрофессиональным разведчиком, одним из лучших в КГБ. В возрасте 32 лет он дослужился до звания подполковника и провёл несколько блестящих разведывательных операций.
В 1954 г., накануне своего 33-летия, Молодый получает от КГБ особо ответственное задание: собрать информацию о британских и американских военно-воздушных базах и добыть сведения о последних разработках Великобритании в области установки и эксплуатации ядерных двигателей на подводных лодках.
Выдающийся разведчик Под видом канадского бизнесмена Молодый приезжает в Великобританию 3 марта 1955 г. Теперь он уже не Конон Молодый, а Гордон Лонсдейл. Прикрытие было безупречным. Канадец по имени Гордон Лонсдейл действительно существовал. Но настоящий Лонсдейл пропал без вести в Финляндии – предположительно он был убит, – и его паспорт теперь оказался в руках Молодого.
Любимец женщин Обаятельный Лонсдейл нравился всем. Он легко сходился с людьми. У него было много друзей и – благодаря КГБ – деньги, чтобы приятно проводить время со своими многочисленными приятелями и приятельницами. Вскоре Лонсдейла уже знали в лицо в лучших лондонских ресторанах и ночных клубах. А его шикарная машина, очень дорогая, выписанная из Америки, производила буквально фурор в городе, разорённом войной и ещё не оправившемся до конца. У себя дома Лонсдейл устраивал шумные вечеринки. Женщины просто млели от этого черноволосого смуглого красавца. Он вообще пользовался поразительным успехом у слабого пола.
Но Лонсдейл отнюдь не всё время беспечно предавался увеселениям. Он делал дело. Сначала он создал фирму по сбыту музыкальных автоматов, потом – компанию по продаже противоугонных устройств для автомобилей. Предприятия стали приносить немалые деньги. Но знакомства и связи были гораздо ценнее денег. По делам компании Лонсдейлу приходилось ездить по всей стране. Во время этих поездок он заводил полезные знакомства, и в том числе – среди военных и сотрудников разведывательных организаций.
Обычные люди Среди наиболее “ценных” знакомств Лонсдейла были супруги КРОГЕР из дома № 45 на улице Крэнли-Драйв в Ройслипе. Как и сам Лонсдейл, они были советскими разведчиками-нелегалами, проживавшими по подложным документам. Сами они были американцами и первое время работали в Америке, но в 1954 г. их едва не раскрыли, и супруги Крогер бежали в Англию по фальшивым паспортам.
Питер Крогер, тихий седой мужчина лет пятидесяти, имел свой собственный “домашний” бизнес по продаже редких книг. Хелен была ненамного моложе мужа. В доме Крогеров находился целый склад шпионского оборудования, что давало Лонсдейлу возможность поддерживать связь с Москвой. Во время своих многочисленных разъездов по стране – якобы по делам фирмы, а на самом деле для сбора секретных сведений – Лонсдейл познакомился с человеком по имени Гарри ХАФТОН, ставшим для него бесценным источником информации.
Готовый продаться Хафтон служил клерком на засекреченной военно-морской базе в Портленде. Он имел доступ к секретной информации. И что было особенно полезно для Лонсдейла, у Хафтона было не совсем безупречное прошлое. В 1951г его назначили на должность в службе безопасности посольства Великобритании в Варшаве, но вскоре отозвали: выяснилось, что Хафтон проделывал какие-то незаконные торговые махинации на чёрном рынке. Сотрудники польской секретной службы, пристально наблюдавшие за деятельностью Хафтона в Варшаве, доложили в Москву о том, что этого человека легко подкупить. Москва, в свою очередь, связалась с Лонсдейлом и приказала ему, не теряя времени, выйти на контакт с Хафтоном.
Лонсдейл представился Хафтону как коммандер (воинское звание в ВМС США, соответствует званию подполковника в сухопутных войсках) Алекс Джонсон, сотрудник американского посольства. Вскоре выяснилось, что Хафтон – именно тот человек, который ему нужен. Ради денег Хафтон был готов на всё. Кроме того, у него была возможность тайно выносить секретные документы с портлендской базы: его любовница, женщина средних лет по имени Этель ДЖИ, работала там же референтом. Это было особенно ценно. Сотрудников-мужчин при выходе с территории проверяли гораздо тщательнее, чем женщин.
Шпионская сеть Завербовать Хафтона было нетрудно. Лонсдейл сказал, что американцам нужна от него определённая информация. О законе о неразглашении секретных сведений можно было не беспокоиться – в конце концов, США и Великобритания выступают на одной стороне. Естественно, ему хорошо заплатят за работу. Оговорили сумму. Хафтон остался доволен. Этель Джи должна была выступить в роли курьера. Вскоре к Лонсдейлу начали поступать из Портленда ценнейшие материалы – например, подробные карты британских военно-морских баз и детальное описание устройства судов и подводных лодок. Содержимое документов передавали в Москву из дома № 45 на улице Крэнли-Драйв при помощи высокочастотных радиосигналов, после чего бумаги благополучно возвращались к Этель Джи. Шпионская сеть заработала вовсю.
Первые подозрения Лонсдейл платил Хафтону наличными. Эти “лишние” деньги никак не отражались на состоянии его банковского счёта. Но обычная процедура проверки, которую МИ-5 периодически проводила среди сотрудников засекреченных организаций, выявила, что расходы Хафтона намного превышают его доход. В 1960 г. официальное жалованье Хафтона составляло всего 714 фунтов стерлингов в месяц.
Однако недавно он купил новую машину, внёс 10 тыс. фунтов стерлингов на покупку нового дома и тратил 20 фунтов в неделю на одну только выпивку. Откуда у скромного служащего такие деньги? Агентам МИ-5 предстояло это выяснить.
В июле 1960 г. Хафтон и Джи поехали в Лондон, в театр на Олд-Вик. Они не знали, что за ними следят. В театре они встретились с Лонсдейлом, который забрал у них портфель и отдал взамен какой-то конверт. Хафтон и Джи вышли на улицу и обходным путём направились к своей машине.
Месяц спустя Хафтон вновь встретился с Лонсдейлом в театре Олд-Вик, и они вместе пошли в кафе. Агенты МИ-5 уселись за ближайший столик и стали прислушиваться к разговору.
“Первая суббота каждого месяца, – уловили они слова Лонсдейла. – И особенно первая суббота октября и ноября”
Было очевидно, что они что-то планируют.
Затем Хафтон с Лонсдейлом вышли из кафе и зашли в телефонную будку. Однако звонить они не стали. Хафтон лишь передал Лонсдейлу какие-то бумаги, завёрнутые в газету Они расстались, и Лонсдейл поехал в банк. Там он сдал в камеру хранения коричневый чемодан. Как только Лонсдейл уехал, сотрудники МИ-5 открыли чемодан. В нём оказались фотоаппарат советского производства, увеличительное стекло, две катушки фотоплёнки и связка ключей.
Наблюдают и ждут Лонсдейл на 2 месяца уехал в Европу, а когда вернулся в Англию, его уже поджидали агенты МИ-5. Они следили за ним от самого банка, где он забрал свой чемодан, до Ройслипа, куда он направился потом.
В последующие недели картина начала проясняться. В первую субботу каждого месяца Лонсдейл встречался с Хафтоном в Лондоне. Они обменивались какими-то свёртками, и в тот же день Лонсдейл отправлялся в Ройслип, к Крогерам. Приезжал он обычно в начале восьмого вечера. Так продолжалось 3 месяца. В конце концов в МИ-5 решили, что Лонсдейла пора “брать”. Ответственным за операцию назначили детектива Джорджа СМИТА, суперинтенданта полиции (полицейский чин, следующий после инспектора) из особого отдела лондонского уголовного розыска.
Захват 7 января 1961 г. Гарри Хафтон приехал в Лондон. На этот раз с ним была Этель Джи. На вокзале Ватерлоо их дожидалось по меньшей мере 15 агентов службы безопасности, замаскированных под пассажиров и продавцов газет. Среди них был и Джордж Смит. Поезд опоздал на 45 минут. Может быть, из-за этого опоздания, может быть, из-за жуткого холода люди Смита заметили Хафтона и Джи только тогда, когда они выходили из здания вокзала и направлялись к автобусной остановке. Только один переодетый полицейский успел запрыгнуть в автобус, все остальные безнадёжно отстали. К счастью для незадачливых полицейских, это была всего лишь развлекательная поездка по городу с целью знакомства с достопримечательностями. Примерно через час Хафтон и Джи вернулись на вокзал Ватерлоо и оттуда направились на улицу Олд-Вик. Там их встретил Лонсдейл. Как истинный джентльмен, он забрал у Этель тяжёлый пакет. Смит, следивший за ними, бросился наперерез.
“Вы все арестованы, – объявил он. – Я из полиции”.
К ним подъехало 3 машины. Лонсдейла запихнули в первую, Хафтона – во вторую, Джи – в третью. Машины сорвались с места и помчались в участок. Кто-то из офицеров объявил по рации: “Подозреваемые задержаны. Везём”.
Хотя бы в шахматы поиграть В пакете Джи нашли 4 секретных документа из Портленда и плёнку из 300 кадров, на ней были отснятые чертежи и документация об устройстве британских подводных лодок с ядерным двигателем. Троих задержанных обвинили в нарушении закона о неразглашении секретных сведений. Каждый отреагировал по-своему.
“Каким же я был идиотом!” – воскликнул Гарри Хафтон.
“Я ничего плохого не сделала”, – заявила Этель Джи.
“Похоже, что мне придётся здесь заночевать, – спокойно проговорил Лонсдейл. – Не могли бы вы подыскать мне партнёра по шахматам?”
Его просьбу удовлетворили. Пока Лонсдейла содержали под стражей, среди его надзирателей всегда был человек, хорошо игравший в шахматы. Смит восхищался выдержкой Лонсдейла и относился к нему с искренним уважением. Однажды он заявил журналистам: “Его работа была не подарок – так же как у меня или у вас. Но он с ней справлялся отлично. Как я могу осуждать человека за то, что он хорошо исполняет свою работу?”
Полный комплект шпионского оборудования Супруги Крогер были арестованы в тот же день. Они разыграли святую невинность. Однако, когда их уводили из дома, Хелен Крогер попросила позволения подбросить топлива в паровой котёл, чтобы за ночь огонь не погас. “Конечно-конечно, – проговорил Смит. – Но сначала я посмотрю, что у вас в сумке”.
В сумке оказался магнитофон с записанной кассетой, стеклянный контейнер с тремя микроточками и письмо на 5 страницах, написанное по-русски почерком Лонсдейла. Хелен собиралась сжечь всё это в топке.
Теперь пришёл черёд судебных экспертов. Специальная команда обыскивала дом № 45 на улице Крэнли-Драйв в течение целой недели. Нашли рацию. Нашли оборудование для производства микроточек. Среди книг Питера Крогера отыскались списки сигнальных кодов, даты радиопередач и два новозеландских паспорта. В коробке для письменных принадлежностей лежали канадские паспорта. Повсюду находили пачки денег.
Обыск в квартире Лонсдейла также принёс результаты. Полиция обнаружила там оборудование для производства микроточек, ещё одну рацию и кучу денег. Столь же явные улики отыскались и в доме Хафтона: секретные документы, вынесенные из портлендской военно-морской базы, фотоаппарат и коробок спичек с двойным дном с миниатюрной картой мест встреч в Лондоне.
Суд Суд начался 13 марта 1961 г. и продолжался 9 дней. И вот наконец лорд главный cудья (председатель отделения королевской скамьи Высокого суда правосудия, первый по старшинству судья после лорд-канцлера.) объявил приговор. Хафтона и Джи приговорили к 15 годам тюремного заключения, Крогеров – к 20 годам. Гордона Лонсдейла ждало ещё более суровое наказание. “Гордон Арнольд Лонсдейл, – обратился к нему судья, – вы, вне всяких сомнений, профессиональный разведчик. Это опасное ремесло. И вы, безусловно, должны были отдавать себе отчёт в том, чем вам грозил бы провал. Так что, я думаю, вы готовы понести наказание. Вы приговорены к 25 годам тюремного заключения”.
Лонсдейл лишь улыбнулся. Он знал, что в британской тюрьме он задержится ненадолго. Во времена “холодной войны” были распространены обмены разведчиками “баш на баш”. Лонсдейл не без оснований полагал, что СССР попытается обменять его на какого-нибудь английского разведчика, провалившегося в Советском Союзе. И он оказался прав. Через 3 года его обменяли на одного английского шпиона, схваченного в Москве. Лонсдейл вышел на свободу.
Фергус ФЛЕМИНГ, © “Шпионы, истории о тайных агентах”
ЛОНСДЕЙЛ, БЛЕЙК И ДРУГИЕ{из интервью генерал-майора Василия ДОЖДАЛЁВА} |  |
…я поехал в Англию (1953 г.), где меня посадили на группу наших серьёзных источников, составлявших костяк всей поступающей информации.
- Василий Алексеевич, если можно – об этом подробнее.
- Были у нас интересные контакты по научно-технической разведке. Конечно же, по военной. Политические контакты были очень хорошие. Один из них до сих пор в моих друзьях ходит – позавчера мы вместе чай пили. Это Джордж БЛЕЙК.
- Это имя занимает достойное место в истории нашей разведки! Но работать с ним, понятно, начинали не вы...
- Да, мне его передали в 1958 году, когда он отработал в Западном Берлине, в своей резидентуре, и возвратился в центральный аппарат.
- Вы работали под дипломатическим прикрытием, поэтому вряд ли сотруднику британской разведки можно было встречаться с вами в открытую... Как же вы работали с Блейком?
- Прежде всего учтите, что Георгий Иванович – так мы его называли – разведчик-профессионал высокого класса. Будучи сотрудником английской разведки, он был обучен всем премудростям разведывательного искусства. Знал оперативную обстановку в городе, умел проверяться от наружного наблюдения и никогда не выносил секретных документов из своего учреждения. Встречались мы с ним один на один в городе в условиях, я бы так сказал, гарантированной безопасности. В местах, где появление двух людей и их беседа не вызовет подозрения и никто не обратит на них внимания…
- Но ведь не всю информацию можно передать на словах или в конверте. А как было, если материал более объёмный?
- Здесь вспоминается Портлендское дело, где мы давали материалы для нашего Военно-Морского Флота. Агент приносил на встречу чертежи подводной лодки – размером с эту комнату! – и надо было возвращать их на место... Чертежи для нас были очень интересные: компоновка первых атомных подводных лодок.
- Понятно, что тут прогулкой по улице обойтись было нельзя.
- Да, в этих случаях организовывалась встреча с использованием машины. Надо было спланировать всё таким образом, чтобы успеть отвезти, сфотографировать и привезти материалы, пока с агентом проводится встреча, обсуждаются какие-то вопросы, ставятся новые задачи.
- Василий Алексеевич, а что это за “Портлендское дело”?
- В Портленде находятся база британских ВМФ и Центр подводных исследований, где проводились разработка и испытания различных видов приборов для подводных лодок, для обнаружения подводных лодок, конструкций и компоновки новых типов атомных подводных лодок и многое иное. Разумеется, эта информация представляла большой интерес для наших военных моряков. На этой базе у лондонской резидентуры имелось 2 агента. Дело в том, что в своё время мы “зацепили” шифровальщика британского военно-морского атташе в Варшаве. Он выпивал, женщин любил, и ему нужны были деньги. Деньги нашлись, и с ним была заключена определённая договоренность... Когда он вернулся в Англию, то его взяли в Центр подводных исследований – в отдел кадров, где он имел доступ ко всей секретной информации. Тут мы опять к нему вернулись – с ним и ещё одним агентом в том же Центре работал мой предшественник, потом передал их мне. Сложность работы с этими агентами была в том, что они работали и жили на южном побережье Англии, а я – в Лондоне. Чтобы выехать за пределы 25-мильной зоны, следовало послать в МИД нотификацию, получить разрешение. Съездишь раз-другой туда, где военно-морская база и Центр подводных исследований, – контрразведка мигом всё это дело остановит. Поэтому встречи с агентами проводились в Лондоне, хотя их регулярные поездки в столицу тоже могли привлечь внимание спецслужбы.
- Но вы же не скажете, что от такого источника пришлось отказаться...
- Конечно нет! В ту пору в Лондоне начала активно работать наша нелегальная резидентура Лонсдейла. “Бен” – таков его псевдоним – был легализован как канадец Лонсдейл. Товарищу “Бену” и отдали этих агентов: он был свободный гражданин и мог ездить куда ему вздумается...
- Лонсдейл – легендарный разведчик Конон Трофимович МОЛОДЫЙ. Расскажите, пожалуйста, о нём подробнее.
- Сделать коротко очень сложно – ведь о “Бене” написаны книги, он послужил прообразом героя популярнейшего фильма “Мёртвый сезон”. В его семье мужчины традиционно были физиками, а женщины – врачами. В Великую Отечественную войну Конон служил в войсковой разведке, не раз ходил в немецкий тыл за “языками” и после Победы вернулся с целым иконостасом орденов и медалей. Затем, окончив Институт внешней торговли, Молодый стал служить во внешней разведке. Он был прикрыт, как бизнесмен, но не просто был “легендирован” под бизнесмена – он жил этой жизнью. Создал фирму по эксплуатации игровых автоматов. Потом ещё одну: по производству каких-то хитрых замков. Этот его замок получил золотую медаль на Брюссельской выставке. Если в начале своей работы он был, так сказать, на содержании государства, то потом уже он себя сам обеспечивал полностью, стал надёжно зашифрован. Расчётный счёт в банке, всё можно проверить... “Бен” был изумителен тем, что, находясь на нелегальном положении, чувствовал себя как дома. Никаких сомнений – что это опасно, не опасно – не было. Но позже он мне говорил: “Знаешь, я всё-таки думал, что провал может быть. Теоретически. Эта мысль нужна была, чтобы всегда помнить, что я должен сделать в случае провала: А, Б, В... Чтобы мобилизованности своей не терял”. А я считал, что он об этом и не думает совершенно.
- Вы также встречались с ним на улицах Лондона?
- Также – это альфа и омега организации встреч. Но только Центр поставил условие, чтобы разговоры велись на английском. Я ему это сказал, но он ответил: “Нет-нет-нет, так быть не может!” Он написал в Центр: “Вы что, хотите, чтобы я русский язык забыл?” И Центр согласился, чтобы мы разговаривали по-русски, но предупредил: “Уж вы осторожно!” Будто мы сами не знали! Он был, я бы сказал, жаден до работы. Вспоминаю, ждём мы его из отпуска – он должен поставить сигнал, что вернулся. Иду на обед домой – ничего нет. Иду с обеда – стоит сигнал. Дня не пропускает, готов к работе! Я всегда думал, что это он по натуре своей такой весёлый и бесстрашный – но сам факт, что он умер в 48 лет, говорит, что тяготы этой жизни своё дело сделали. И что его всегдашняя улыбка, жизнерадостность – это заданная линия поведения, которой он держался, я бы сказал. Она стала частью его самого, эта линия. Вот такой чудесный человек был... Конон Трофимович умел располагать к себе людей, так что с агентами, которых он принял на связь, у него установились хорошие отношения. От них стало поступать больше интересной информации. Помнится, что для наших военных моряков большой интерес представляли приборы обнаружения подводных лодок. Информация нелегальной резидентуры “Бена” ставила ВМФ Советского Союза в преимущественное положение по сравнению с британским флотом. Впоследствии о результатах его работы англичане отозвались так: “сколько-нибудь важных секретов в британском адмиралтействе не осталось”.
- Скажу банальность: в разведке всего не предугадаешь...
- Особенно в разведке! “Бен” работал великолепно, всё шло без сучка и задоринки, но потом стали появляться какие-то симптомы, которые можно было расценивать как интерес контрразведки. Один раз “Бен” заметил, что кто-то побывал в его квартире (как нелегал, он всегда смотрел, в каком порядке оставляет вещи, как дверь закрыта), и понял, что у него провели обыск... Дальше. Поехал он в отпуск и абонировал в банке сейф, положил туда что-то из ценных вещей – и опять-таки увидел, что там кто-то побывал... Директору банка в сейф лезть незачем. Естественно – контрразведка. Как только эти факты стали известны, Центр тотчас же дал указание свертывать все дела и уходить. У нелегала есть такая возможность: один паспорт выкинул, другой достал.
- А почему он не ушёл?
- У “Бена” на связи была агентура. Кроме того, были двое работников его резидентуры – наши люди, нелегалы из Союза... Он решил, что у него ещё есть время, что, прежде чем укрыться самому, ему необходимо вывести из-под удара своих людей. Он, действительно, многое успел – провёл встречи с агентурой, предупредил о прекращении работы. Оставалась последняя встреча – агенты из Центра подводных исследований... И на этой встрече, 6 февраля 1961 года, его взяли под белые руки – его и двух агентов. Контрразведка взяла его при передаче материалов, что называется, с поличным.
- Где вы были, когда арестовали Лонсдейла?
- Я был в Лондоне... Вся наша легальная резидентура была в шоке – когда провал происходит, это психологически очень тяжело переживается. Тем более, мы знали, кого арестовали – наших друзей. Но мы не имели понятия – почему?! Я, естественно, переживал больше всех – ведь именно я держал связь с “Беном”. А в нашей теории связь считается самым уязвимым местом. Неужели именно я где-то чего-то недоглядел?! Мне самому легче было бы в тюрьме сидеть – я хотя бы знал, за что. Впрочем, как только арестовали “Бена”, я сразу чемодан в руки – и в самолёт. Это было необходимо...
- Так в чём всё-таки причина провала?
- Вскоре выяснилось, что сбежал начальник отдела польской разведки Голеневский. Поехал зачем-то в Западный Берлин – и ушёл к американцам... Когда наши в Польше вербовали шифровальщика военно-морского атташе, то не могли обойти, как мы тогда говорили, “наших друзей из разведки”. Мол, не солидно нам в дружеской стране разведкой заниматься... И Голеневский знал об этом, и англичанам стало известно, что был такой агент. Они быстро вышли на него, от него стали смотреть, с кем связан... Проследили “Бена”, проследили его двух помощников – это радиоквартира была, домик в пригороде Лондона. Но когда нашли рацию, “Бен” сказал, что это он подвёл своих друзей, которые ничего не знали, участия не принимали, и он без их ведома спрятал у них рацию.
- Такой позиции он держался и на суде...
- Да, поведение “Бена” на суде было просто великолепным. Когда судья пытался его допрашивать, он сказал: “Не трудитесь, ваша милость! На все ваши вопросы будет ответ: “Нет!” Потом он сел и начал жевать резинку. И жевал её 10 дней. Слово он попросил только в самом конце – и всю вину взял на себя. 23 марта 1961 года его приговорили к 25 годам лишения свободы, его помощников – к 20, агентов из Центра подводных исследований – к 15 годам тюрьмы. Это был очень жёсткий приговор...
- Кстати, кто были нелегалы – помощники Молодого?
- Это были супруги КОЭН, которые в числе других разведчиков – участников решения так называемой “атомной проблемы” стали Героями России. А Лонсдейл, когда вернулся, отсидев в тюрьме почти 3 года, был награждён орденом Красного Знамени. Что интересно – это, конечно, недогляд был англичан – в тюрьме Лонсдейл встречался с Блейком. Он знал про него из прессы. И он почувствовал, что надо подбодрить товарища. Он сказал: “Не унывай! Мы с тобой через 4 года будем в Москве на Красной площади смотреть военный парад!” Пророческие слова! Через 3 года “Бена” обменяют на Винна – связника Пеньковского, потом Блейк убежит из тюрьмы и окажется в Советском Союзе – и они действительно вместе посмотрят парад на Красной площади. А Коэнов потом обменяли на английского шпиона Брука и ещё кого-то...
© “Красная звезда”
ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ШПИОНА ЛОНСДЕЙЛА | |
Вдова легендарного советского разведчика Конона МОЛОДОГО вот уже 30 лет живёт затворницей в старом московском доме на Фрунзенской набережной.
Долгое время считалось, что Галины Петровны ПЕШИКОВОЙ нет в живых. С тех пор как 30 лет назад ушёл из жизни советский разведчик Конон МОЛОДЫЙ, образ которого блестяще воссоздал в кинематографе Донатос Банионис, о судьбе его супруги ничего не было известно даже близким друзьям этой семьи. Казалось, что тайна, которой была окутана жизнь Лонсдейла, навсегда отгородила завесой секретности и судьбу его любимой женщины. Однако незадолго до Нового года неожиданно выяснилось: Галина Петровна жива.
По нашей просьбе на квартиру, в которой по соседству со знаменитым актёром Вячеславом Тихоновым 3 десятка лет назад проживали супруги, Молодые, взялась позвонить давняя подруга Пешиковой москвичка Галина Борисовна Иванова. Трубку взял внук разведчика, названный в честь деда. Он и рассказал о том, что “бабушка до сих пор проживает в этой квартире” в доме на Фрунзенской набережной. Но на улицу не выходит и ни с кем не говорит по телефону. Так сложилось уже много лет назад. Ушедшая вместе с минувшим веком эпоха великих резидентов и громких имён в разведке неожиданно отозвалась продолжением давней истории любви, о которой мало кому известно. Когда-то о советском разведчике Кононе Молодом говорил весь мир. Это всё о нём – первые полосы ведущих британских газет, судебный процесс в Лондоне, известный как “королева Великобритании против Гордона Лонсдейла”, снятый режиссёром Саввой Кулишом кинофильм “Мёртвый сезон”... За кадром осталось одно событие, которое произошло спустя несколько недель после того, как в 1961 году советскому разведчику в Англии был вынесен обвинительный приговор – 25 лет заключения в Королевской тюрьме.
Неприметная серая “Волга” модели “ГАЗ-21”, выехав с площади Дзержинского, понеслась в район Театра Советской Армии. За бывшим парком ЦСКА, где располагались ещё не снесённые довоенные бараки, машина припарковалась у невзрачного одноэтажного домишки. Вскоре представители руководства управления “С” (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР уже сидели за столом в маленькой комнатке, хозяйкой которой по спискам жэка значилось Пешикова Галина Петровна. В паспорте гражданки Пешиковой стояла печать загса о браке с гражданином Молодым – тем самым, что был известен в Англии как Гордон Лонсдейл. Рассказав супруге разведчика о процессе в Лондоне, коллеги Лонсдейла подарили Галине Петровне массивный золотой перстень с аквамарином. На перстне тонкой гравировкой было выведена надпись: “За умение ждать”. Тогда никто не знал, сколько лет предстоит ждать жене Конона Молодого и как сложатся судьбы разведчика и его любимой женщины...
И вот минуло с той поры уже 39 лет. Давно нет ни Лонсдейла, ни тех бараков за театром Советской Армии. И даже место, где якобы был погребён прах разведчика, доподлинно не известно. Казалось, сожжены последние хлипкие мостки от наших дней к тем далеким, окутанным тайной, событиям. Но не зря в Москве есть такое место, где сходятся вехи прошлого и настоящего. У старого дома на Берсеневской набережной, построенного по проекту архитектора Иофана, началась и история любви Конона Молодого и Галины Пешиковой. В 19-м подъезде этого знаменитого на всю столицу дома, аккурат над квартирой дочери Сталина Светланы Аллилуевой, жила и подруга юности Пешиковой – Галина Борисовна Иванова, которая и поныне хорошо помнит тот день, когда познакомила разведчика и учительницу начальных классов.
- Дело было вскоре после войны, – вспоминает Галина Борисовна. – Мы с Галиной вместе учились, на курсах английского языка. Занятия заканчивались поздно вечером, а добираться до дома моей подруге было далеко. Поэтому она частенько ночевало у нас. И вот однажды мы остановились у тележки с мороженым, что всё время стояло на одном и том же месте – у входа в кинотеатр “Ударник”. И тут подходят мои знакомые Юра Черневский и его друг Конон Молодый, которого в нашей молодёжной компании называли Коней. Он учился на китайском отделении Военного института иностранных языков...
Семья Ивановых в ту пору занимала 2 комнаты в одной из квартир правительственного дома. Квартиросъёмщиком коммуналки был отец Галины Ивановой – начальник Главхлебмуки, старый большевик, когда-то отбывавший Туруханскую ссылку вместе с самим Сталиным. У Ивановых частенько собирались студенческие компании: танцевали фокстрот, гоняли чаи. Любил захаживать сюда и Конон. По словам Галины Борисовны, он хоть и принимал участие в общем бесшабашном веселье, но оставался сдержанным, словно всегда готовым встать из-за стола и приступить к серьёзной работе.
- Конон уехал в загранкомандировку вскоре после того, как они поженились, – продолжает Галина Борисовна. – Для всех нас, включая самых близких и даже жену, его местопребыванием был Китай. Конон знал в совершенстве несколько языков – кроме китайского, ещё и английский, немецкий, французский. Когда приезжал в короткие отпуска и они вместе с Галиной захаживали к нам в гости, мой отец, старый большевик, дотошно пытал его: “Нус, где работаете?” А Коня в ответ уклончиво: “Да я так, преподаю в институте”. Отец снова наседал: “По какому профилю, от какого министерства?” Конон терпеливо пояснял: “От общественных наук”...
Галина Пешикова приносила подруге письма, которые писал ей Конон. На почтовых штемпелях всегда стояли китайские иероглифы. Даже сувениры, которые присылал Конон, и те были китайскими. Разведка залегендировала резидента с конспиративным псевдонимом Бен основательно. Никто не знал, что на самом деле Конон Молодый вначале был направлен в Канаду, а затем под видом канадского бизнесмена натурализовался в Англии, где следил за испытаниями бактериологического и подводного оружия. Созданная удачливым предпринимателем канадского происхождения Гордоном Лонсдейлом фирма торговых автоматов быстро расширялось. За несколько лет Лонсдейл сумел стать удачливым бизнесменом.
- Его арестовали в Англии 7 января 1961 года, – рассказывает Галина Борисовна. – Но нам стало известно об этом спустя несколько месяцев. Я хорошо помню, как однажды Галина примчалась ко мне вся взъерошенная, в слезах, и с порога ошарашила этой новостью:
“Его осудили на много, много лет!..” И началась истерика. В Комитете Галину обнадеживали: всё будет хорошо, предпринимаются попытки к освобождению: А зимой 1963-го она получила чудом переправленную им из тюрьмы записку, в которой Конон писал, что рано или поздно они с Галиной опять будут вместе...
Из книги “Гордон Лонсдейл: “Моя профессия – разведчик”:
“... Затем в соответствии с правилами английского судопроизводства полагалось выступить суперинтенданту Смиту:
- Нам не удалось установить его подлинную личность. Но, по-моему, он русский... Кадровый советский разведчик...
В списке подсудимых я был третьим. Но именно с меня начал приговор верховный судья лорд Паркер.
- Вы, Лондсдейл, явно кадровый разведчик. Это опасная профессия, и человек, принадлежащий к ней, должен быть готовым серьезно пострадать в случае обнаружения... Вы отправитесь в тюрьму на 25 лет!
Зал ахнул. Лорд Паркер торжествовал. Это были минуты его славы: вместе с Гордоном Лонсдейлом он входил в историю английского правосудия”.
Процесс над Лонсдейлом освещали более 200 журналистов. На первой полосе английской “Дейли скетч” был помещён снимок Конона, сидящего на скамейке в Гойд-парке. Ниже – набранная крупным шрифтом подпись: “Но кто же он?”
В тёплый весенний день 1964 года во двор столичного Института травматологии, где тогда работало секретарём Галина Петровна Пешикова, въехало такая же серая “Волга”, как 3 года назад. Двое мужчин в серых костюмах разыскали супругу Конона и попросили проехать с ними, коротко пояснив: “Все вопросы потом”. Галина Петровна успела лишь снять белый больничный халат. А через несколько часов была уже... в Берлине.
Из книги “Гордон Лонсдейл: моя профессия – разведчик”:
“9 апреля 1964 года я понял: решение об обмене принято. Можно было считать дни. Но считать пришлось недолго. Утром 21 апреля заключённого номер 5399 отвели в баню. В приёмной меня ждала одежда, в которой я был арестован: тёмный плащ, серый с зелёным отливом костюм, чёрные ботинки, белая сорочка, галстук... Во дворе тюрьмы меня посадили на заднее сиденье машины, которая покатила прямо к ожидавшему её самолёту военно-транспортной авиации. Мы приземлились на авиабазе Готов в английском секторе Западного Берлина... Наконец мы выбрались на шоссе, ведущее в Гамбург. Миновали западноберлинский КПП, не останавливаясь, въехали в нейтральную зону. Ровно за 30 секунд до назначенного времени на стороне ГДР поднялся шлагбаум. Оттуда выехала автомашина. Из машины вышел человек. Я сразу узнал его – это был мой старый друг и коллега. Он приблизился к “Мерседесу” и улыбнулся. Я тоже улыбнулся в ответ. Мы не сказали друг другу ни слова...”
Когда в СССР был пойман британский разведчик Гревилл Винн и наметился обмен, английский шпион показал себя практичным человеком. Узнав, что его везут менять на Лонсдейла и при этом возвращают конфискованные при аресте советские деньги, Винн сказал: “Зачем они мне? Ведь я поеду без таможенного досмотра. Так купите на всю сумму чёрной икры...” После этого на родине его назовут “килькой”, которую русские так выгодно обменяли на свою “акулу”.
Когда Конон и Галина вернулись в Москву, тут же по традиции наведались в гости к Ивановым. Накрыли стол. Конон улыбался, гладил руку супруги и чувствовал себя, по его признанию, самым счастливым в мире человеком. За столом он рассказал, что в Англии у него было 8 машин разных морок, которые он заправлял бензином с октановым числом 100 – а это ни много ни мало целых 5 шиллингов за галлон. Лонсдейл имел виллу в пригороде Лондона, а также несколько номеров в дорогих отелях, снятых на постоянно. Незадолго до ареста королева Великобритании, которая выступило истцом в процессе против Лонсдейла, пожаловала ему титул сэра – “за большие успехи в развитии бизнеса на благо Соединённого Королевства”.
В Москве Конону с Галиной и двумя детьми выделили двухкомнатную квартиру. Разведчик стал также обладателем новенькой “Волги” и пожизненного пенсиона в 400 рублей. Однажды на загородном пикнике, куда любили выезжать на своей машине супруги Молодые, Конон признался супруге: “Я бы снова поехал в такую же командировку”. Но, увидев испуганные глаза Галины, усмехнулся и поспешил успокоить: “Увы, отпечатки моих пальцев имеются теперь у всех полицейских управлений мира”.
15 октября 1970 года во время такой же загородной прогулки в подмосковном лесу у Конона Молодого внезапно остановилось сердце. Для его супруги Галины это был самый страшный удар.
- Спустя несколько месяцев я увидела совершенно седую женщину, – вспоминает Галина Борисовна Иванова. – Горе было столь велико, что Галина и не пыталась противостоять трагическим обстоятельствам...
Последний раз подруги виделись в 1980-м. После этого, по словам Галины Борисовны, супруга Лонсдейла выбрала для себя судьбу затворницы.
Дмитрий СЕВРЮКОВ, © “Трибуна”, 23.01.2001 г.
|